|
|
|
| |
|
|
|
Насколько обоснована бродящая в умах имперская идея, попытались понять петербургские философы, но осознать это, возможно, удастся и широким массам в наступившем году, когда Россия, как и весь мир, будет не раз поминать событие столетней давности, кардинально повлиявшее на историю цивилизации: летом 1914 года началась Первая мировая война.
|
|
|
|
|
По словам философа и писателя Павла Кузнецов: спровоцировавшая ее начало цепь случайностей предрешила крушение четырех империй – Германской, Австро-Венгерской, Российской и Османской, и предопределила неизбежность Второй мировой войны, в ходе которой Германская империя вновь рухнула, а СССР и США только укрепили свои позиции. Впрочем, крушение и рождение империй – давно уже обыденны для истории человечества: пропорциональность их масштабов масштабам порождающих их войн налицо, ведь в самом определении империи как могущественной военной державы скрыта агрессия. Но ныне мир поумнел и к развязыванию масштабных войн без оглядки уже не стремится: в военном, захватническом плане имперские идеи вряд ли могут быть привлекательными для разумных людей. Но имперскость, как основа объединения разных народов и территорий в единое государство, своей манкости не потеряла, в том числе и для России. В чем же она выражается?
Для отечества империя кажется чуть ли не самой естественной формой государственности, хотя официально Россию именовать империей стали лишь в 1721 году, когда Ништадтский мир подвел итоги Северной войны, присоединившей к России Ингрию, часть Карелии, Эстляндию и Лифляндию. С того времени, по словам Кузнецова, наше государство лишь прирастало землями. Однако царствованием Александра Ш, Миротворца (1881 – 1894) имперская похоть к покорению новых пространств была приостановлена: покончив с терроризмом, этот царь, казалось, покончил и с войнами, оставаясь истинно имперским деятелем. История будет вечно хранить оброненную им в Гатчине во время ловли рыбы фразу «Пока русский царь удит рыбу, Европа может и подождать». Александр прекрасно понимал, что задача империи не только захват власти и территорий, но и их удержание, разумное правление на благо государства и людей. Кстати в переводе с латыни imperium «власть» и означает. Так, быть может, сегодня, муссируя имперскую идею, общество просто тоскует по сильной власти?... |
|
| Имперскость – как основа объединения разных народов и территорий в единое государство – своей манкости не потеряла.
| |
|
По мнению культуролога Андрея Столярова, само слово «империя» сегодня дискредитировано, и в большем почете находится «державность», которую разные партии в своих программах сочетали в ходе недавних выборов со идейными установками – стабильностью, коммунизмом или русскостью. И сверхдержавами сегодня, как говорит философ Александр Секацкий, можно считать США, Китай, Иран, Индию, Израиль и Россию. Причем США в этом перечне, по мнению экономиста индийского происхождения Дипака Лала, автора книги «Похвала империи», самая успешная среди всех. Лал также утверждает, что империя – всегда признак глобализации. А поскольку мы нынче живем в эру глобализации, надо бы разобраться, каковы признаки империи. Секацкий настаивает, что к ним относятся органическая государственность, определяющаяся не равенством вхождений в нее, а суммой различных этносов и конфессий, так же наличие сверхзадачи или миссии, жертвенная компонента и (в качестве факультативного признака) наличие «императора». Антагонистом империи Секацкий считает контрактную государственность, но уверенности, является ли республика способом минимизации зла, явно не выказывает… Константин Пигров, заведующий кафедрой социальной философии и философии истории факультета философии и политологии Санкт-Петербургского Государственного Университета менее радикален: по его мнению, русская державность органична, оправдана тогда, когда у нее есть цивилизационный потенциал. Факт, что в свирепствующую нынче в мире эпоху техногенеза отечество чувствует себя не в своей тарелке, хотя уже не впервые пытается осуществить вдогонку за Европой и Америкой техногенный прорыв. Пигров считает, что такие попытки Россия осуществляла трижды – в эпоху Петра I, при Ленине и в новейшей истории, и думает, что лет через 200 техногенный проект, наконец, провалится на Западе, а вот тогда-то Россия и сможет предложить миру нечто соблазнительное в виде «хорошо забытого старого»…
Андрей Столяров двести лет ждать не хочет и пытается сегодня понять, чем все же может показаться привлекательной обновленная имперская идея – чем она может подтвердить свою проектность? Вывод культуролога логичен: помимо традиционной для империи военной агрессии империя может проявлять агрессию экономическую или культурную, а можно «назло врагам» шокировать мир привлекательным по-имперски образом жизни…
Да вот беда: для экономической агрессии мы, по недавним словам премьера, еще долго будем не годны, да и культура нынче «в большом долгу», а уж советским образом жизни мир мы уже атаковали-атаковали… Не хватает в российском обществе для воплощения имперских идей и пассионарности, о которой много и горячо говорил Лев Гумилев. Пассионарность свойственна молодым, а мы в демографическом кризисе застряли: на революцию-то сил не хватает, какое тут вам возрождение империи… |
|
|
© АРГУМЕНТЫ НЕДЕЛИ. Санкт-Петербург
|
|
Адрес страницы | (для ссылок на эту статью): | http://AN-Piter.ru/28688
|
| |
|
| Тоска по империи или по власти?
|
| |
|
|
|
|
|