- Андрей Михайлович, как вы думаете, долго ли продлится нынешняя изоляция России? Все чаще слышны мнения, что повторится ситуация 2008 года, после «грузинско-абхазской войны»: критический накал обеих сторон постепенно ослабнет, более того, западные страны вынуждены будут принять «нашу» правду.

- Присоединение Крыма – это поворотный пункт в отношениях между Россией и Западом. Разумеется, нет сомнений, что через какое-то время данная ситуация нормализуется. Однако это будет сугубо «техническая нормализация»: теперь диалог Запада и России все равно будет происходить в режиме противостояния. Союзниками или доброжелательными партнерами они больше не будут, а это, в свою очередь, означает, что у России возникнут ощутимые трудности в западном секторе мировой экономики. Тут дело даже не в санкциях, а в общем недоверии, которое теперь воцарится вдоль этой оси. Конечно, доверие/недоверие – это чисто символический капитал, но он очень легко трансформируется в позитивные или негативные практики.



- Насколько это опасно для нашей страны?

- Россия сейчас находится в тяжелой экономической ситуации. Во-первых, исчерпана сырьевая модель, которая эффективно работала последние десять лет. Теперь – все: экстенсивная сырьевая модель еще способна как-то поддерживать экономику, но она уже не способна обеспечить ее развитие. А во-вторых, в России нарастает демографический кризис, и очевидно, что переломить данный вектор тоже нельзя. Во всяком случае, ни одной из западных стран это не удалось. То есть, Россия не сможет осуществить «вторичную индустриализацию», без чего невозможно реальное продвижение в современный постиндустриальный мир, у нас для этого нет ни технологической базы, ни денег, ни сил. Страна обречена на все большее экономическое отставание.



- Вы хотите сказать, что это тупик? Неужели у нас действительно нет никаких перспектив?

- Трудно судить о намерениях автократической власти. Однако, судя по многим признакам, Россия сейчас пытается реализовать глобальный «Евразийский проект» – создать союз в составе Россия – Китай – Иран, который мог бы стать серьезной геополитической силой.



- А зачем, извините, Китаю альянс с Россией? У Китая и так мощная экономика. Согласно многим прогнозам, она скоро перегонит экономики Европы и США.

- Обратите внимание: Китай никаких «крымов» не присоединял, но находится, тем не менее, в абсолютной геополитической изоляции. У него нет союзников, разве что Северная Корея. Запад однозначно воспринимает Китай как угрозу. В таком же геополитическом одиночестве находятся сейчас Иран и Россия, которых Запад рассматривает в качестве «стран-изгоев». Общность статусов – хороший стимул для стратегического сближения.

Еще более очевидны экономические перспективы. Россия может предложить Китаю сырье, которого тому катастрофически не хватает, площади для выращивания сельхозкультур, а также «подтянуть» Китай в области ракетных и аэрокосмических технологий. Китай, в свою очередь, может предложить России масштабные инвестиции: китайский золотовалютный резерв достиг сейчас астрономической величины: 3,8 триллиона долларов, куда их девать? А также – дешевую рабочую силу, в чем Россия испытывает дефицит. На этой основе и можно будет осуществить «вторичную индустриализацию».



- И все-таки – не слишком ли различны геополитические интересы Китая и России? Не станет ли Россия просто сырьевым придатком этой страны?

- У России и Китая сейчас общий геополитический интерес: выжить в глобальном мире, который вступает в эпоху острых цивилизационных конфликтов. В одиночку это проблематично: и китайская, и российская армии явно уступают по мощи армиям НАТО и США. А в современном мире – кто сильней, тот и прав. Зато объединенный военный ресурс Евразийского блока вполне способен противостоять агрессивному западному цунами. Тем более, что и у России, и у Китая есть ядерное оружие. Не следует также недооценивать силу Ирана. Это очень быстро и целенаправленно развивающаяся страна. Она уже стала влиятельной региональной державой. Причем Иран – это не только энергоносители, что, разумеется, перспективно само по себе, это еще и шиитский сектор ислама, очень активно участвующий во многих современных коллизиях. Шииты, помимо Ирана, это Ирак, Азербайджан и Бахрейн, это сирийские алавиты и ливанская Хезболла, это многочисленные анклавы, разбросанные по всему миру.



- Вернемся к России. В российской прессе существует большое число статей, предупреждающих о нарастании «китайской угрозы» – о масштабном просачивании китайских мигрантов в Сибирь и на Дальний Восток, о том, что Россия может потерять эти отдаленные регионы…

- На данный вопрос однозначный ответ дать нельзя. Исторически Китай никогда не был склонен к территориальной экспансии. Китайцы могли занять и Южную Сибирь, и Дальний Восток еще тогда, когда Россия там практически не присутствовала. Однако они эти земли не присоединили. Точно также китайцы не попытались освоить земли Америки, хотя географически были к ней очень близки. Вместо китайцев это сделали европейцы. Сейчас «китайское расширение» имеет исключительно сетевой характер: образование множества чайна-таунов в Европе и США. Вероятно, этот же вариант будет реализовываться и по отношению к нашей стране.



- То есть, начнется ползучая экономическая оккупация?

- Нет, я предполагаю, что здесь будет совершенно иной формат. Все-таки основная рабочая сила пойдет в Россию из стран Средней Азии. Этот интенсивный поток существует уже сейчас, а в Евразийском проекте он, вероятно, увеличится во много раз. Причем, обратите внимание: уже довольно давно в российских верхах высказывается осторожное мнение, что этих мигрантов надо бы натурализовать, то есть превратить в юридических россиян, дать им гражданство, а также – все политические, социальные и экономические права. Выгоды такой стратегии очевидны. «Азиатизация» электората резко повысит количество голосов, отданных на выборах на нынешний российский режим. Мигранты, новоиспеченные россияне, будут голосовать «автобусами», так, как укажет им «бригадир», и никакая оппозиционная агитация не сможет на них повлиять. Внешние демократические приличия будут таким образом соблюдены, «суверенная демократия» обретет второе дыхание. В свою очередь, азиатизация армии, полиции и внутренних войск – а этот процесс, насколько можно судить, тоже уже идет – несомненно, повысит их стойкость в противостоянии революционной стихии. Силовой ресурс власти станет чем-то вроде мамлюков, султанской гвардии, элитных войск в средневековом Египте. Набранные из иноязычных народов, не имеющие никаких связей в местной среде, мамлюки зависели только от власти и потому сражались за нее до конца.



- Вы считаете, что это именно – осознанная и целенаправленная стратегия?

- Повторяю, очень трудно понять, к чему на самом деле стремится автократическая российская власть. И все же есть основания полагать, что она намерена ощутимо трансформировать россиян – превратить их не в азиатский, конечно, но в евразийский народ, более пассивный и более послушный велениям власти.

В плане же геополитического прагматизма будущий Евразийский блок очень напоминает Священный союз, созданный в Европе после победы над Наполеоном. Тогда «союз монархов», куда вошли Австрия, Пруссия и Россия, призван был удержать Европу от революций, что в какой-то мере ему удалось. Сейчас предполагаемый «союз автократий», видимо, будет решать ту же непростую задачу.