- «Добровольно» - это означает, что человек должен критично оценить свою беду, настроиться на лечение у нарколога и рано или поздно обязательно вылечиться…
- Вот, представьте, приходит человек с гипертонической болезнью и говорит: «Вылечите меня». А 100-процентной излечиваемости от гипертонии нет. Или больной с диабетом… Все понимают, что эти заболевания надо лечить постоянно, годами, всю оставшуюся жизнь – и тогда можно достигать длительной ремиссии. У российской наркологии есть две большие беды. Первая – наша наркология имеет мало научной обоснованности. В наших стандартах и протоколах лечения больных (в отличие от зарубежных) рекомендации часто не поддерживаются данными научной наркологии – в силу традиций, устоев, в силу особой законодательной ситуации. Вторая беда, которую можно посчитать и следствием ненаучности, состоит в том, что в практической наркологии доминирует то, что я в своих статьях называю наукообразно декорированным шаманством. Разница между нашим врачом-наркологом и шаманом порой лишь в антураже. Шаман использует свои мифы, бубен и шкуры, врач-нарколог – свои, и для них ему требуется белый халат и, скажем, лазер, шприц с синей жидкостью, или что-то еще устрашающее и создающее ощущение, что с пациентом будет совершена чудесная манипуляция, и он будет вылечен от зависимости за один сеанс. Когда обещают за сто рублей закодировать на всю жизнь, у людей формируется неверное представление, что наркологические заболевания можно вылечить взмахом волшебной палочки – раз и навсегда. А это не так. Болезни-зависимости – это хронические рецидивирующие заболевания, такие же, как гипертония, бронхиальная астма, сахарный диабет. Лечение зависимости – это дорога длиною в жизнь. И этого-то упорно не понимает российский наркологический больной. Кодирование, торпедирование и иже с ними – самый настоящий шаманизм, сравнительно честный способ отъема денег у населения, как говорил Великий комбинатор Остап Бендер. Обман больного за его же деньги, причем нигде больше в мире больного обманывать нельзя, а у нас можно… Ситуация, удобная обеим сторонам: больной делает вид, что лечится (чтобы успокоить жену или начальника), а врач делает вид, что лечит. Больной получает индульгенцию, и в случае срыва сетует: «Меня неправильно закодировали/торпедировали/подшили…». А доктору при этом не надо никаких профессиональных знаний в области психотерапии – просто надо быть хорошим актером…
- Безысходность какая-то…
- Почему безысходность? Повторюсь: алкогольная зависимость – хроническое рецидивирующее заболевание, но поддающееся лечению! Есть фармакотерапия, есть психотерапия…
- Получается, что разницы нет – идти ли к наркологу или к бабке-колдунье?
- Надо просто идти к наркологу, который не будет обещать чудесного исцеления за один сеанс, а честно скажет, что у вас зависимость (алкоголизм, наркомания и т.д.), и теперь вам долгие годы предстоит принимать таблетки, ходить к наркологу, к психотерапевту и консультироваться с психологом, соблюдать определенные рекомендации.
- Таков подход к лечению зависимостей во всем мире?
- Да, это и есть научный подход.
- Ваши труды признаны многими зарубежными академиями…
- Я, пожалуй, единственный из российских наркологов, который регулярно публикуется за рубежом в ведущих медицинских журналах, делает доклады на крупных международных конгрессах за рубежом. Я не хвастаюсь: это печальная ситуация.
- Но ведь должен же кто-то «переломить» отечественную наркологию! Почему тогда не вы?
- Надо начинать с головных научных институтов, с научных учреждений, наверное... И менять все надо очень многое, при поддержке минздрава, разумеется.
- А здесь, в институте им. Бехтерева нельзя начать «революцию в наркологии»?
- Петербургская школа в наркологии есть, она набирает силу, и молодежь прислушивается к мнению прогрессивной профессуры. Но научное сообщество сегодня в Российской Федерации не имеет такой силы, чтобы инициировать необходимые изменения. Ведь нужно внедрение научно-обоснованных стандартов, нужны программы по просвещению населения в области развенчивания мифов о чудесных исцелениях. Конечно, все это, как и статистику, можно сейчас найти в сети, но для наркологического больного принять то, что лечение зависимости – это долгий и трудоемкий процесс, требующий от него принятия на себя ответственности за свою жизнь и судьбу, очень нелегко. Особенно когда вокруг активно предлагают «закодировать» за один раз на годы или сразу на всю жизнь. Расставание с мифами – тяжелая вещь… Задумайтесь, на одной чаше весов – мгновенное излечение за сто (пусть даже за тысячу) рублей, а на другой – длительное и дорогостоящее лечение, ответственность за результат которого ложится в значительной мере на плечи самого пациента.
- Чаще кто все-таки приходит к наркологу: человек, сам созревший для решения лечиться или тот, кого в спину подталкивает к врачу семья?
- По-разному. Но чаще по инициативе близких или коллег. Люди различаются по своим личностным, психологическим особенностям, генетическим… Соответственно и само лечение должно быть индивидуализировано – и фармакотерапия, и психотерапия. Словом, все зависит от того, насколько квалифицирован врач.
- А к недавним уральским наркологическим историям вы как относитесь?
- Это когда к кровати приковывали? Это не лечение, это способ социальной изоляции.
- Там еще с помощью религии лечили. Вера какую-то роль в процессе лечения вообще имеет?
- Давайте так: мухи отдельно, котлеты отдельно. Вера – это одно, медицина – другое. Хотя отрицать, что вера помогает при болезни, не буду. Просто какого-то особого влияния в случае болезней зависимости она не имеет.
- Сформулируйте основу вашего подхода к лечению зависимых людей.
- Та самая доказательная научная наркология, о которой я уже упоминал. Есть совокупность результатов строгих научных исследований, сформулированная в виде рекомендаций с обязательной индивидуализацией лечения. Для разных пациентов это разные лекарства и разные методы психотерапии, даже разные способы социальной поддержки. Зависимость – это биопсихосоциальная болезнь, и требуется комплекс мер, направленных на купирование синдрома отмены (больше известного как похмелье), стабилизацию ремиссии, медико-социальную реабилитпцию. И на каждом этапе используются свои научно обоснованные методы. Это отнюдь не означает, что обязательно достигается 100-процентная эффективность, но больной получает правдивую, честную и объективную информацию, он понимает свои шансы и то, что ему надо делать, чтобы достичь ремиссии.
- Среди ваших пациентов были те, кто окончательно вылечился или, правильнее сказать, вошел в стойкую ремиссию?
- Даже вплоть до того, что рецидивов в их жизни не было больше никогда. |
