Ропщущие на отсутствие консолидации в среде образованных людей должны возрадоваться: «Солнечный удар» подтвердил, что в осуждении наша интеллигенция едина всегда. Достаточно одного только призыва «Ату его!» и десятки, сотни, а то и тысячи соотечественников, наделенных правом слова «от культуры» и о культуре, с неизмеримым наслаждением (особенно, если подвергающийся остракизму художник был замечен в любых связях с властью) начинают жевать и пережевывать, топтать и затаптывать. Так и сегодня: припоминая Михалкову былые режиссерские заслуги («Ах, какой дивной была «Неоконченная пьеса для механического пианино»!) и недавние профессиональные неудачи («Фу, какие отвратительные получились «Цитадель» и «Противостояние»!), интеллектуалы словно и другой темы найти не могут. Зато не написал нынче о ленте «Солнечный удар» только ленивый…

Конечно, есть и пара-тройка положительных отзывов («Да вы только посмотрите на этих лизоблюдов!»), но как восторги, так и отрицания, касаются вовсе не самого фильма, как произведения киноискусства, а скорее идеологических и жизненных представлений Никиты Сергеевича («Он не любит пролетариата!»). Да, бесспорно представления определяют режиссерское кредо, отражающееся в творчестве, но, господа, остаются еще детали, которые определяют уровень кино! И именно эти детали заставляют не корить взгляды режиссера, не анализировать в новой ленте процентное соотношение рассказа Ивана Бунина «Солнечный удар» и дневниковых записей «Окаянные дни», а наслаждаться практически каждым кадром. Лента-то отчетливо свидетельствует о том, что: а) Михалков, как человек, остался прежним и б) уровень мастерства у режиссера Михалкова все еще на недосягаемой для большинства говорунов высоте.

И без глубокого анализа ясно, что «Солнечный удар» из числа фильмов-предупреждений. Предупреждений о чем? О том, что молодость дана нам, чтобы набирать, а не терять. О том, что если не понять, что мир куда многолюднее и сложнее, чем мы себе порой представляем, будущее может и не случиться. О том, что если не ценить и не помнить любое мгновение жизни-сказки и любого человека, встретившегося на твоем пути, карета (белый пароход) очень быстро может превратиться в тыкву (баржу).

Выстроенный на контрасте «Солнечный удар» постоянно сравнивает яркое вчера и бесцветное сегодня, своим сюжетом отрицая саму возможность хоть какого-нибудь завтра героев. С первых кадров колеблющаяся на экране серая масса врангелевской армии состоит из совершенно разных людей, каждый из которых, наверное, что-то проглядел в своей, еще недавно благополучной разноцветно-лубочной жизни, казавшейся непотопляемой. Но из безликой гущи камера выбирает лишь одного – того, кто первым задумался «Как это все случилось? С чего это все началось?». А ведь всего 13 лет назад поручик (Мартиньш Калита) не задумывался ни о чем, кроме самого себя…

Прошлая, мирная жизнь – от нереально красивой реальности до сверхфантастической фантазии (и не надо воспринимать полет газового шарфика прекрасной незнакомки над белым пароходом иначе, нежели как фантазию юнца-поручика), цветастый и яркий мир молодости, напоенный ожиданием будущего, подробно и любовно снят оператором Владиславом Опельянцем. В серости военно-революционных будней намеком на это вчерашнее многоцветье мелькнет в начале картины павлин, «за так» пристреленный кем-то на булыжнике мостовой… Символов в ленте многовато, но в каждом из них (в карманных часах, которые надо «пристукнуть», чтобы они выполнили свои обязанности, в невозвращенном капитану бинокле, в звонаре, забывшем вовремя прозвонить на колокольне, в утерянном поручиком нательном кресте, в детской коляске, заимствованной из кинолегенды «Броненосец Потемкин», даже в псе Сябре, как члене общины людей) содержится та конкретность, о которой позже напишет рассказ «И грянул гром» американский фантаст Рэй Бредбэри. Мимоходом, случайно убив сегодня бабочку, мы бесповоротно меняем свое завтра. В жизни все решают не идеи, а детали. Только они придают смысл существованию и меняют мир, в котором каждая мелочь может быть знаком рока или счастья…

Актерские работы фильма «Солнечный удар» - отдельный разговор. Эпизодов в словарном понимании здесь нет. Анастасия Имамова (романтическая мать двоих детей), Авангард Леонтьев (горе-фокусник и прозападник), Александр Борисов (матрос, не пущавший поручика на берег без сходен), Александр Устюгов (благородный морской офицер), Максим Битюков (писатель Тригорин), Наталья Суркова (горничная в гостинице «Европа») и многие другие порой в течение считанных секунд рисуют завершенные портреты своих героев. Узнаваемый «толстовский» образ создает Александр Мичков: его юнкер, порывающийся сфотографировать обреченных на гибель белогвардейцев, ни дать не взять Петя из «Войны и мира» - такой же восторженный, назначенный объединить разрозненное и так же, как и все, гибнущий со всеми своими мечтами и запасом жизнелюбия. Невероятно правдоподобны Сережа Карпов и Алексей Дякин - исполнителя роли Егория, настолько хорошо постигшего в детстве теорию Дарвина, что, став взрослым, он относится к людям, как к скотам. Собственно Дякин и «делает» первую и последнюю сцены фильма – пропуск врангелевцев на границе и затопление баржи в финале, когда поднятые для знамения персты комиссара замирают, так и не совершив жеста покаяния...

Посмотреть «Солнечный удар» стоит. Главное, успеть увидеть ленту на большом экране: сам режиссер уже не раз анонсировал пятисерийный телевариант фильма. На диване дома оно, конечно, комфортнее, но при просмотре ленты на большом экране шансов понять, что и забывчивых звонарей кто-то должен одергивать, больше. Cделать это может лишь тот, кто все помнит. В том числе, и о том, зачем нужно искусство кино.